Из Пскова Александр двинулся во владения Ливонского ордена. Однако передовой отряд русских под командованием новгородца Домаша Твердиславовича попал в немецкую засаду и был разбит. Получив известие о гибели своего авангарда, князь Александр отвел войско на лед Чудского озера близ урочища Узмени у «Воронея камени».

На рассвете 5 апреля 1242 года немецко-чухонское войско построилось сомкнутой фалангой в виде клина, в Европе такой строй часто называли «железной свиньей». В вершине клина находились лучшие рыцари ордена. Немецкий клин пробил центр русского войска, отдельные ратники обратились в бегство. Однако русские нанесли сильные фланговые контрудары и взяли противника в клещи. Немцы начали отступление. Русские гнали их на протяжении примерно 8 км до противоположного Соболицкого берега. В ряде мест лед подломился под столпившимися немцами, и многие из них оказались в воде.

Новгородская («первая») летопись сообщает, что в сражении были убиты 400 рыцарей, а 50 рыцарей взяты в плен, чуди же побито «без числа». Западные историки, например, Джон Феннел [26] , ставят под сомнение достоверность этой цифры в летописи, поскольку в объединенном ордене всего насчитывалось тогда чуть более 100 рыцарей. Ливонская хроника, написанная в последнем десятилетии XIII века, говорит, что в битве погибли только двадцать рыцарей и еще шестеро попали в плен. По нашему мнению, не следует забывать, что каждого рыцаря на воине сопровождали один-два десятка конных воинов в доспехах. Видимо, летописец под рыцарями подразумевал хорошо вооруженных конных воинов.

Стоит также отметить, что Суздальская летопись отводит главную роль в Ледовом побоище не Александру, а Андрею Ярославовичу и его дружине: «Великыи князь Ярославь посла сына своего Андреа в Новъгород Великыи в помочь Олександрови на немци и победита я за Плесковым (Псковом) на озере и полон мног плениша и възратися Андреи к отцу своему с честью».

Это сообщение стоит воспринять серьезно, поскольку впоследствии Андрей Ярославович показал себя смелым воином (он стал первым князем, поднявшим восстание против Орды). Да и Ярослав Вячеславович отправил с ним из Владимира не мужиков-лапотников, а отборных воинов – «кованую рать».

В целом, нет оснований оспаривать то, что боем руководил Александр, но объективный историк должен отдать должное и его незаслуженно забытому брату Андрею.

Когда Александр возвращался в Псков после победы, пленных рыцарей вели рядом с их конями. Весь Псков вышел навстречу своему избавителю, игумены и священники шли с крестами. В «Повести о житии...» говорится: «О псковичи! Если забудете это и отступите от рода великого князя Александра Ярославовича, то похожи будете на жидов, которых господь напитал в пустыне, а они забыли все благодеяния его. Если кто из самых дальних Александровых потомков приедет в печали жить к, вам во Псков и не примете его, не почтите, то назоветесь вторые жиды».

После этого славного похода Александр должен был ехать во Владимир проститься с отцом, отправлявшимся в Орду. В его отсутствие немцы прислали в Новгород с поклоном послов, которые говорили: «Что зашли мы мечом, Воть, Лугу, Псков, Летголу, от того от всего отступаемся. Сколько взяли людей ваших в плен, теми разменяемся: мы ваших пустим, а вы наших пустите».

Немцы отпустили также и заложников псковских. Мир был заключен на благоприятных для Пскова и Новгорода условиях.

В 1245 году Александр Невский отразил несколько набегов литвинов, напавших на Торжок и Бежецк. В 1247 году Александр и Андрей Ярославовичи порознь отправляются в Орду, вначале в Сарай, а затем в далекую Монголию в Каракорум. Там регентша Огуль-Гамиш, вдова великого хана Гуюка, отдала Андрею великокняжеский престол во Владимире, а Александру велела княжить в Киеве. По старшинству Владимир должен был достаться Александру, а не его младшему брату. О мотивах такого решения ханши уже долгие годы ломают головы историки. По одной версии, ханше не понравились дружеские отношения Александра с сарайским ханом, по другой, она вступила в связь с красавцем Андреем.

Зимой 1249-1250 годов Александр и Андрей вернулись на Русь. Александр не пожелал ехать в разоренный татарами Киев, а стал слоняться по северной Руси. Следующей зимой (1250-1251 гг.) Андрей Ярославович женился на дочери галицкого князя Даниила Романовича. Этот брак закрепил союз двух самых могущественных князей, контролировавших большую часть русских земель. Союз явно носил антитатарскую направленность.

В 1252 году обиженный Александр поехал на Дон, в ставку сына Батыя хана Сартака и донес на брата. Реакция Сартака была более чем оперативной. Он отправил на Русь два больших татарских войска. Одно из них, под началом Неврюя, пошло на Владимир против Андрея, а другое, под началом Куремши, – против Даниила Галицкого.

Даниилу удалось отбить нападение Куремши. Однако войско Андрея было разбито, и ему с молодой женой пришлось бежать в Швецию. Александр торжественно въехал во Владимир и сел на великокняжеский престол, добытый ему татарскими саблями. Летом 1252 года татары страшно опустошили северную Русь. Недаром летописец сравнивал «неврюеву рать» с батыевым нашествием.

Католическая церковь продолжала экспансию на русские земли. Крестовые походы чередовались с попытками обращения русских князей в католичество. Так, папа Иннокентий IV (правил в 1243-1254 гг.) послал во Владимир к Александру Ярославовичу двух легатов – Галду и Гемонта. Согласно «Повести о житии...», легаты заявили Александру: «Папа наш так сказал: „Слышал я, что ты князь достойный и славный и что земля твоя велика“», и предложили принять ему католичество.

Князь велел написать папе ответ: «От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешания народов до Авраама, от Авраама до прохода Израиля сквозь Красное море, от исхода сынов Израилевых до смерти Давида царя, от начала царствования Соломона до Августа царя, от власти Августа и до Христова рождества, от рождества Христова до страдания и воскресения Господня, от воскресения же его и до восшествия на небеса, от восшествия на небеса до царствования Константинова, от начала царствования Константинова до первого собора, от первого собора до седьмого – обо всем этом хорошо знаем, а от вас учение не приемлем».

Легатам пришлось возвратиться в Рим ни с чем.

Параллельно Иннокентий IV завязал отношения с Даниилом Галицким, владетелем южной Руси. Причем он предложил Даниилу не перемену веры, а некое подобие унии. Так, папа соглашался, чтобы русское духовенство совершало службу на заквашенных просфирах и т.д., а галицкому князю в качестве «морковки» папа предлагал королевскую корону. Даниил в принципе не возражал против слияния церквей и тем более против королевского титула. Однако вначале он требовал эффективной военной помощи против татар. «Рать татарская не перестает: как я могу принять венец, прежде чем ты подашь мне помощь?», – писал он папе.

В 1254 году, когда Даниил был в Кракове у князя Брлеслава, туда же явились и папские послы с короной, требуя свидания с Даниилом. Даниилу удалось избежать встречи с ними под тем предлогом, что не годится ему с ними видеться в чужой земле. На следующий год послы снова явились, и опять с короной и обещанием помощи. Даниил, не веря пустым обещаниям, не хотел и тут принимать корону, но его мать и польские князья уговорили его: «Прими только венец, а мы уже будем помогать тебе на поганых». В то же время папа проклинал тех, кто хулил православную веру, и обещал созвать собор для рассуждения об общем соединении церквей. В конце концов, Даниила уговорили, и он короновался в Дрогичине.

Реальной военной помощи с Запада король Даниил не получил и вскоре прервал всякие сношения с папским престолом, несмотря на упреки папы Александра IV. А королевский титул, полученный от папы, Даниил сохранил за собой и своим потомством.

Как уже говорилось, папство и рыцарство на Востоке совмещало убеждение с принуждением. В 1249 году шведский король Эрик созвал «и рыцарей, и тех, кто близки к рыцарскому званию, а также крестьян и вооруженных слуг», (то есть объявил тотальную мобилизацию для похода на тавастов (емь). Командовать войском король поручил своему зятю Биргеру, тому самому, помеченному копьем Александра Невского. Несколько десятков шведских кораблей пересекли Ботнический залив и высадили в Финляндии большое войско. Естественно, тавасты не стали в открытом бою противостоять численно превосходящему и лучше вооруженному шведскому войску. Шведы учинили кровавую бойню. «Всякому, кто подчинился им, становился христианином и принимал крещение, они оставляли жизнь и добро и позволяли жить мирно, а тех язычников, которые этого не хотели, предавали смерти. Христиане построили там крепость и посадили своих людей. Эта крепость называется Тавастаборг – беда от нее язычникам!... Ту сторону, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял» [27] .